25 мая – Рай. Рай это место. Место, где ничего нет. Ничего никогда не происходит.

* За моего прекрасного нового друга Альфию, кому я уже так многим обязан. Пусть она никогда не ругает меня.

Я не думаю, что думал об этом до тех пор. тепер, я помню, как молился о моментах ничего, чтобы меня освободили от безжалостного анализа и повторения событий, которому я подчинился. Бессмыслие. Я желал ничего. Но когда оно пришло, возможно, было труднее справиться с ней. Были периоды в те ранние дни, когда час становился совершенно невыносимым своим абсолютным небытием. Я не мог наслаждаться этим пространством, но хотел извлечь из него выгоду. Ничего, а потом все, как собака, обреченная провести свои дни в клетке, сначал спать, чтобы избежать боли мысли, а потом делать всё наоборот, пока только спать мог принести передышку. Я бы так старался найти хорошее слово ч, тобы держаться за, но я полагал без превосходная система подачи документов моего разума, который мог искать каждую запись, пока не нашел слово в самом худшем месте. И так, со временем, не было ни единого слова которые могли бы дать передышку от пыток. Я знал, что через несколько дней, что если меня оставят здесь в покое на какое-то время я бы перестал функционировать.

Я получил вечерний обед, которая был по существу такой же, как и завтрак, Хотя вкрутую вареные яйца, пришли, чтобы заменить холодные жареные яйца.

Желтые и серые яйца. Леггорна белого. Цветы из Горс и кошениль, были использованы, чтобы добавить всплеск цвета их на Пасху. Пуллеты Полка произвели много белых яиц. Были хороши для добавления цвета. Мы держали их в чаше для смешивания на крыше кухонного шкафа. Внутри пахло чаем, и двери издавали фффрррп! шум, когда вы гладили их пальцами.

Иногда мне давали хумус или что-то неопознанное, сделанное из сыра, иногда заклинивает, но никогда не было старой квадратной ложки стоящая в ней, как будто это было у Бичам. Чай, без воды, но однажды я попросил маленькую бутылку, когда я чувствовал себя храбрым которые я заново заполнил при посещении ванной. Я никогда не набирался смелости, чтобы задать более сложный вопрос. Я не знал, какие суеверия привели его к благочестию, и поэтому я не рисковал расстраивать его за непреднамеренное нарушение его представления о красных линиях. я просто ждал. Так же, как и всю мою жизнь. Скоро будет моя очередь.

В моем одиночестве, ты преследуешь меня, с ужасной легкостью, из дней, прошедших. Я слушал. В темноте я пытался настроить. Я начал узнавать закономерность их приходов и уходов. Я предположил, что они наняли повара – который инициировал вареные яйца вкрутую, и кто начал варить чай, включая цитрусовые кислые наряду с невыносимо сладкий.

Я задыхаюсь от яиц, сухой как порошок, я тянусь вокруг себя, отчаянно ища бутылку воды, но вода не течет и делает удушье хуже. На долю секунды я надеюсь умереть. Потом я глотну лимонного чая и его бескомпромиссная кислотность пронизывает неперемешаемое соединение мягкого хлеба и яйца. Поощрял, я есть больше, снова слишком быстро, и я делаю ощущение удушья еще хуже. Я чувствую, что мне повезет, если я снова вдохну, и здесь некому похлопать меня по спине, чтобы поощрить это уйти. На мгновение это слишком много усилий, чтобы чтобы дотянуться до чая, но когда я, наконец, умудрился, его удивительные плавящиеся качества снова освободили меня от боли.

Мне было интересно, знает ли он обо мне, или думал ли он, что готовит для моих тюремщиков. Этот ужасный сладкий кислотный чай. Это было приятно день или два, после чего это стало невыносимо. Как и Wesley’s дом, который хорошо пах, когда ты впервые вошел, потом через несколько часов, всепроникающий искусственный запах миндаля заставило вас почувствовать чувствовать, что тебя отравили.

У меня была идея, что один из них никогда не уходил. Сладкий и кислый идиот – моя личная охрана, я думал. Затем, возможно, двое, может, трое из них, которые приходили и уходили немного. Шеф-повар принес покупки? В основном они заходили и выходили через гараж, но один из них воспользовался входной дверью. Возможно, они предложили синекурой грустному старику кто был рад этой работе – новый мясник, которому не сказали о настоящей цели предприятияю. Я никогда не слышал, чтобы звонил телефон, И я никогда не слышал, чтобы они серьезно разговаривали друг с другом. Была монашеская торжественность о месте, которое дошло до всех уголков который достиг всех углов этого убогого здания. Но иногда по вечерам, субботам и воскресеньям я думал, казалось, что они все сидят вместе, чтобы посмотреть фильмы. Я старался слушать остатки звука, который дрейфовал в моей каюте. Казалось, что они предпочитают военные фильмы в основном те, которые поддерживают внешнюю политику США. Им понравилось, потому что они умственно отсталые. Они считают, что я кто-то другой, и за эту ошибку я остался сидеть и смотреть, зная, что скоро сойду с ума.

С памятью, которая никогда не умирает. Я не мог вынести свой запах, нагревается у радиатора весь день и всю ночь. Сидела на нейлоновом ковре в своих нейлоновых штанах. Дешевый мыло скрывал аромат около получаса, и тут опять затхлый запах сидений. Сладкий и Кислый пахло дикий. От меня пахло пренебрежением.

“Могу я получить свою одежду сейчас, пожалуйста?”
“Скоро”
Я люблю наши маленькие разговоры. Дважды в день, они действительно дают мне то, чего я жду с нетерпением.
“Скоро”? как мило. Бесполезный преданный. Как Полк сказал мне, никогда в истории не было такого момента, когда ты не смог бы собрать армию, пообещав регулярную еду.
“Скоро” должно было прийти через три дня.

*many thanks, большое спасибо, Andre Moulton for the monkey mirror image, для имиджа обезьяны